К истории текста первой главы «Капитала» К. Маркса

Исаак Ильич Рубин

Журнал «Архив К. Маркса и Ф. Энгельса», 1929, №4, с. 63–91.

И сторонники, и противники Маркса признают, что первая глава первого тома «Капитала» представляет собою краеугольный камень всего грандиозного здания экономической теории Маркса. Не менее общепризнанным является мнение, что первая глава «Капитала» представляет огромные трудности для понимания как благодаря сложности своего содержания, так и благодаря той сложной форме, в которую Маркс облёк здесь своп мысли. Речь идёт не только о трудности, которую эта глава представляет для новичков, недавно приступивших к изучению «Капитала». Даже люди, посвятившие не мало лет изучению «Капитала» Маркса, при каждом новом чтении первой главы этого сочинения открывают в ней новые оттенки мысли, до тех пор ускользавшие от их внимания. Для того, чтобы глубже проникнуть в несравненное богатство мыслей, сгусток которых Маркс дал в первой главе своего труда, необходимо подвергнуть эту главу детальному теоретическому и историческому анализу. В частности необходимо проследить, как Маркс на протяжении многих лет и даже десятилетий развивал свою теорию стоимости и придавал своим мыслям новую, более сложную формулировку. Как и почему Маркс пришёл к тем сложным категориям и своеобразным терминам, которыми он пользуется в первой главе «Капитала», — такова одна из насущных задач, стоящих перед исследователями марксовой теории стоимости. Решение этой задачи будет иметь не только большой исторический интерес, так как поможет нам вскрыть историческое развитие взглядов Маркса. Оно окажет нам также немалую помощь в деле лучшего теоретического уяснения тех сложных категорий и терминов, которыми изобилует марксова теория стоимости.

Как известно, первая глава первого тома «Капитала» оставлена нам Марксом в трёх редакциях: в редакции первого издания 1867 г., в редакции второго издания 1872 г. и, наконец, в редакции французского издания, выходившего в виде отдельных выпусков в 1873–1875 гг.

Вспомним далее, что уже сочинение Маркса «К критике политической экономии», изданное в 1859 г., представляет собою не что иное, как первую печатную редакцию тех же мыслей, которые впоследствии составили содержание 1—3 глав первого тома «Капитала». Таким образом, по существу мы имеем в нашем распоряжении целых четыре редакции первой главы «Капитала», написанных на протяжении не менее 16 лет. Из всех глав первого тома «Капитала» именно первая глава подвергалась Марксом наиболее радикальной переработке. Чем дальше, тем промежуток времени между двумя последовательными редакциями уменьшается; параллельно с этим уменьшаются в своём объёме и значении те нововведения и изменения, которые Маркс считал нужным внести в каждую новую редакцию. Во французское издание 1873 г. Марке внёс, по сравнению со вторым изданием 1872 г., лишь отдельные исправления стилистического и редакционного характера. Гораздо более многочисленными и существенными являются изменения, внесённые Марксом во второе издание 1872 г. по сравнению с первым изданием 1867 г. Однако и эти изменения касаются преимущественно характера аргументации, формы изложения и расположения материала (в частности в первом издании гораздо сильнее сказывается влияние гегелевской терминологии и гегелевских схем); основные же понятия и термины сохранены Марксом прежние.

Как и можно было ожидать заранее, наиболее резкую разницу мы обнаружим при сравнении первой главы «Капитала» с первою главою «К критике политической экономии». Здесь речь идёт уже не только об ином характере аргументации или иной форме изложения. В первой главе «Капитала» мы найдём целый ряд важнейших понятий и терминов, которые отсутствовали ещё в «Критике» или встречались в ней лишь в зародышевом виде. Поэтому, оставляя в данный момент в стороне различные варианты, с которыми мы встречаемся в различных изданиях «Капитала», мы в настоящей статье ограничимся сравнением изложения теории стоимости в «Критике» и «Капитале». В первой главе настоящей статьи мы убедимся, что в «Критике» Маркс не проводил ещё резкого различия между стоимостью и меновою стоимостью и не дал ещё подробно разработанного учения о меновой стоимости. В частности в «Критике» отсутствует ещё учение о развитии полюсов стоимости (т. е. относительной и эквивалентной форм стоимости) и учение о развитии форм стоимости (т. е. простой, развёрнутой, всеобщей и денежной форм стоимости). Во второй главе мы постараемся проследить те причины, которые побудили Маркса провести в «Капитале», в отличие от «Критики», резкое различие между стоимостью и меновой стоимостью. При этом мы увидим, что к мысли о необходимости строго провести это разграничение понятий Марке пришёл, по-видимому, в ходе своей полемики против Бэйли, этого критика Рикардо и решительного противника теории трудовой стоимости.

Глава I. Стоимость и меновая стоимость в «Критике» и «Капитале»

Сочинение Маркса «К критике политической экономии» состоит всего из двух глав: первая посвящена «товару», вторая — «деньгам». Каждая из этих глав, помимо теоретического изложения вопроса, содержит в себе также особые исторические экскурсы, в которых Маркс критически излагает учения предшествовавших ему экономистов XVII—XIX столетий по данному вопросу. К главе первой приложен «Исторический обзор анализа товара», в главе второй имеются два исторических экскурса подобного же характера: «Теории единицы денежной меры» и «Теории средств обращения и денег». Первоначально, как известно, Маркс предполагал снабдить каждый отдел «Капитала», посвящённый изложению определённой проблемы, особым историческим экскурсом, рисующим развитие экономических идей в области данной проблемы. Но впоследствии Маркс отказался от такого громоздкого, комбинированного теоретически-исторического способа изложения, применённого им в «Критике». В большинстве своём исторические экскурсы были Марксом выделены из текста «Капитала». Относящиеся к ним рукописи Маркса были впоследствии проредактированы К. Каутским и изданы под названием «Теории прибавочной стоимости».

Переменою плана изложения «Капитала» объясняется отсутствие в первом томе «Капитала» упомянутых выше исторических экскурсов, помещённых в «Критике». В остальном же материал, составляющий содержание «Критики», был положен Марксом в основу первого отдела первого тома, «Капитала»^[1]. Глава первая «Критики», относящаяся к теории стоимости, соответствует первым двум главам «Капитала»; глава, вторая «Критики», посвящённая теории денег, соответствует третьей главе «Капитала». При этом часть, относящаяся к теории денег, в меньшей мере подверглась изменениям, преимущественно в сторону сокращения. Наоборот, часть, относящаяся к теории стоимости, значительно Марксом расширена (более, чем в 2¹⁄₂ раза, если не считать исторического экскурса) и коренным образом переработана. Именно в теории стоимости Марке продолжал искать новые, более точные формулировки для своих мыслей.

Как мы уже отметили, небольшая первая глава «Критики» содержит в себе тот материал, который впоследствии, в расширенном и переработанном виде, вошёл в первую и вторую главы «Капитала». Постараемся сейчас провести более точное сравнение между этими главами «Критики» и «Капитала». Во втором издании «Капитала» первая глава распадается Ha четыре раздела, но с точки зрения внутреннего содержания её можно разделить на три части: 1—2-й разделы содержат учение о стоимости (и труде, образующем стоимость), 3-й раздел — учение о форме стоимости или о меновой стоимости, 4-й раздел — учение о товарном фетишизме. Вторая глава, под названием «Процесс обмена», показывает возникновение денег из процесса обмена и в частности из развития скрытого в товаре противоречия между стоимостью и потребительною стоимостью. Таким образом, все содержание первых двух глав «Капитала» может быть разделено на четыре части, в которых рассматриваются:

1. Стоимость (1-й и 2-Й разделы первой главы),
2. Форма стоимости или меновая стоимость (3-й раздел первой главы),
3. Товарный фетишизм (4-й раздел первой главы),
4. Возникновение денег (вторая глава).

Труднее указать содержание первой главы «Критики». Метод изложения, которого Маркс придерживался в «Критике», делает весьма затруднительным аналитическое выделение отдельных частей и строгое обособление их друг от друга. Тем не менее, вооружённые теми выводами, к которым нас приводит строгий анализ, данный Марксом в «Капитале», мы и в первой главе «Критики» легко откроем три различные части. Первая часть (нем. изд., стр. 1—15, за исключением последнего абзаца 15-й страницы) заключает в себе учение о стоимости и — при всем различии в способе изложения — параллельна 1–2 разделам первой главы «Капитала». Во второй части, занимающей всего четыре маленьких страницы (от последнего абзаца 15-й страницы до последнего абзаца 19-й страницы), можно обнаружить, как увидим ниже, слабый зародыш тех идей о меновой стоимости, которые впоследствии получили у Маркса совершенно новое развитие в 3-м разделе первой главы «Капитала». Наконец, последняя часть первой главы «Критики» (от последнего абзаца 19-й страницы до 32-й страницы) рассматривает возникновение денег из развития противоречия между стоимостью и потребительною стоимостью и в общих чертах соответствует второй главе «Капитала». Что касается учения о товарном фетишизме (подробно изложенного в 4-м разделе первой главы «Капитала»), то в первой главе «Критики» ему отведена только пара страниц (стр. 9—11) в первой части, посвящённой анализу стоимости и труда, образующего стоимость.

Как видим, из четырёх пунктов, отмеченных нами выше и подробно развитых Марксом в «Капитале», только первый и последний пункты (т. е. учение о стоимости и учение о возникновении денег) более или менее полно изложены также в «Критике». Учение о товарном фетишизме затронуто в «Критике» бегло и очень кратко, хотя основные идеи его изложены вполне ясно и правильно. Наконец, как увидим ниже, наибольшая разница, между «Критикой» и «Капиталом» обнаруживается в учении о форме стоимости или меновой стоимости. Можно сказать, что основная разница в трактовке теории стоимости в «Критике» и «Капитале» сводится именно к отсутствию в «Критике» ясно проведённого различия между стоимостью и меновою стоимостью или — что то же самое — ясно развитого учения о меновой стоимости. На этом существенном отличии первой главы «Критики» от первой главы «Капитала» мы должны остановиться подробнее.

В «Капитале» Марке строго различает стоимость товара, представляющую известное количество «овеществлённого» труда или рабочего времени, от его меновой стоимости, т. е. стоимости, выраженной в потребительной стоимости другого товара. Первое понятие обозначается термином Wert (стоимость), последнее понятие — термином Tauschwert (меновая стоимость).

В «Критике политической экономии» Маркс для обозначения понятия стоимости пользуется ещё безразлично обоими терминами: Tauschwert и Wert. Наиболее часто употребляется термин Tauschwert, особенно в первой главе, посвящённой специально теории стоимости. Термин Wert встречается обычно там, где речь идёт о величине стоимости. Нередко оба, термина встречаются рядом, произвольно заменяя друг друга^[2].

Итак, в «Критике» термины Wert и Tauschwert обозначают одно и то же понятие. Какое же именно понятие обозначается ими, стоимость или меновая стоимость? Нет сомнения, что в «Критике» оба названных термина обозначают стоимость, — понятие, для которого впоследствии, в «Капитале», Марке употреблял термин Wert. Это доказывается не только тем, что в «Капитале» Маркс во многих местах употребляет термин Wert там, где в соответствующих местах в «Критике» он ещё пользовался термином Tauschwert. На каждой странице «Критики» мы находим термин Tauschwert в смысле стоимости товара, выраженной в определённом количестве труда. Чтобы привести только наиболее яркие примеры, укажем, что на стр. 52 Tauschwert квартера пшеницы выражается в 30 рабочих днях, в то время как его цена (Preis) выражается в 1 унции золота. На стр. 14 мы читаем: «Величина содержащегося в товаре рабочего времени, т. е. его Tauschwert» и т. д.

Если термин Tauschwert, как и Wert, обозначает в «Критике» понятие стоимости (т. е. соответствует употребляемому в «Капитале» термину Wert), то мы в праве ожидать, что понятие меновой стоимости, развитое Марксом в «Капитале» под названием Tauschwert, ещё не получило в «Критике» достаточно ясного развития. Действительно, сравнение обоих сочинений Маркса приводит нас к следующему, на первый взгляд парадоксальному, выводу: хотя с терминологической стороны в «Критике» на первом плане фигурирует Tauschwert, a не Wert, но по существу Маркс сосредоточил здесь своё внимание на анализе стоимости и не дал нам ясно развитого понятия меновой стоимости. С другой стороны, хотя терминологическое новшество «Капитала» заключается в частом употреблении термина, Wert вместо Tauschwert, но по существу то новое, что дал нам здесь Маркс, заключается в ясно развитом учении о меновой стоимости, в её отличии от стоимости.

Сказанное нами не следует понимать в том смысле, будто Марке в «Критике» игнорировал тот факт, что в товарном хозяйстве трудовые затраты, определяющие величину стоимости товара, выражаются не непосредственно, а лишь косвенно, в форме приравнивания данного товара другому. Под стоимостью в «Критике» Маркс понимает не трудовую затрату как таковую, а выраженную в определённой социальной форме приравнивания товаров друг другу. Более того. В «Критике», в отличие от «Капитала», он с самого начала, имеет в виду одну определённую форму стоимости, а именно наиболее развитую или денежную форму стоимости^[3]. Но именно потому, что в «Критике» стоимость с самого начала выступает в этой развитой форме, адекватной содержанию стоимости, Маркс не чувствовал потребности в специальном анализе формы стоимости, в отличие от от содержания. Только в «Капитале», где Маркс поставил себе целью проследить развитие форм стоимости от простейшей до денежной формы,— развитие, движущею силою которого является противоречие между стоимостью и потребительною стоимостью, — обнаружилась необходимость дать отдельно анализ содержания стоимости и формы стоимости. В данном пункте, как и во многих других, обнаруживается характерное отличие изложения Маркса в «Капитале» от изложения в «Критике». В «Критике» отдельные элементы проблемы выступают в неразрывно связанном, вернее — спаянном, виде. В «Капитале» они обособляются друг от друга и подвергаются отдельному анализу. Благодаря этому анализ выигрывает в силе, и яснее выступают характерные черты каждого элемента самого по себе. Но, с другой стороны, создаётся для неподготовленного читателя опасность отрыва отдельных элементов проблемы друг от друга и забвения той неразрывной связи, которая их соединяет. В частности читатель никогда не должен забывать, что в 1-м и 2-м разделах первой главы «Капитала» Маркс, хотя и даёт анализ содержания стоимости отдельно от её формы, постоянно предполагает наличие последней.

Мы пришли к выводу, что в «Критике» Маркс под Tauschwert понимает в сущности стоимость. Ясно развитого учения о меновой стоимости мы в «Критике» не находим. Но значит ли это, что в «Критике» мы не найдём никаких указаний на понятие меновой стоимости, впоследствии более подробно развитое Марксом в «Капитале»? Такое предположение тем более невероятно, что в «Критике» Маркс, как мы уж отметили, с самого начала рассматривает стоимость в её определённой форме, а именно в денежной форме. Было бы в высшей степени странно, если бы мы не нашли в «Критике» никаких указаний на меновую стоимость, хотя бы в её наиболее поверхностной и бросающейся в глаза форме, а именно в форме количественного соотношения обмениваемых товаров.

Действительно, меновая стоимость, рассматриваемая с этой наиболее поверхностной, чисто количественной стороны, встречается на первых же страницах «Критики». Она составляет даже исходный пункт рассуждений Маркса. «Меновая стоимость прежде всего представляется в виде количественного соотношения, в котором потребительные стоимости могут обмениваться друг на друга»^[4]. Эта известная фраза сохранена Марксом и в «Капитале»^[5], Но в «Капитале» Маркс тут же немедленно указывает, что, поскольку мы ограничиваем наше исследование чисто количественною стороною меновой стоимости, мы легко можем впасть в ложное представление, будто меновая стоимость есть «нечто случайное и чисто-относительное». Именно для того, чтобы показать ложность этого представления, защитником которого выступал Бэйли^[6], Маркс и счёл нужным в «Капитале» после цитированной фразы круто повернуть ход исследования от меновой стоимости к скрывающейся за нею стоимости и дать специальный анализ последней. В «Критике» мы этого резко подчёркнутого Марксом перелома в ходе исследования не находим. Маркс как будто ещё не видит или не считает нужным подчёркивать все опасности, скрытые в чисто количественном исследовании меновой стоимости. В «Капитале» Маркс подчёркивает несоответствие между меновою стоимостью и тем содержанием, которое в ней выражается; в «Критике» он чаще отмечает соответствие между ними. Поэтому в «Капитале» Маркс, после упомянутой нами фразы о меновой стоимости как «количественном соотношении», предвидит возможность появления в уме читателя представления о том, что меновая стоимость есть нечто «случайное и относительное». В «Критике» же он после той же фразы непосредственно приходит к выводу, что обмениваемые товары «замещают друг друга в обмене, считаются эквивалентами и таким образом, несмотря на свой пёстрый внешний вид, представляют одно и то же единство»^[7]. В «Критике» единство субстанции стоимости, содержащейся во всех товарах, выдвигается на первый план и заслоняет собою как различие форм стоимости, так и различную роль обоих товаров, составляющих оба полюса выражения стоимости. Благодаря этому изложение в «Критике» плавно и как будто незаметно, без резких диалектических переходов, приводит нас от меновой стоимости в смысле количественного соотношения обмениваемых товаров к их стоимости. Этот переход смягчается ещё благодаря тому, что, как мы уже выяснили выше, последнее понятие, т. е. понятие стоимости, также обозначается в «Критике» термином Tauschwert.

Если в «Критике» встречается понятие меновой стоимости в смысле количественного соотношения обмениваемых товаров, то труднее ответить на вопрос, встречается ли там также понятие меновой стоимости, рассматриваемой с качественной стороны. Чтобы точнее ответить на этот вопрос, мы должны выяснить, что именно означает в «Капитале» меновая стоимость, в отличие, с одной стороны, от стоимости, а с другой стороны — от количественного соотношения обмениваемых товаров.

Поскольку мы рассматриваем товары как стоимости, мы констатируем единство или тожество их общественной природы. Как стоимости, все товары совершенно равны друг другу. Внешним образом это равенство выражается в «уравнении стоимости» (Wertgleichung),— например: 20 аршин холста = 1 сюртуку. Из этого же уравнения мы узнаём «количественное соотношение» или «отношение стоимостей» (Wertverhaltnis) обоих товаров. Мы узнаём, что стоимость 1 аршина холста в двадцать раз меньше стоимости 1 сюртука, но чему именно равна стоимость холста (или сюртука), мы не узнаём.

Представим себе теперь, что нам поставлена задача определить стоимость холста на основе того же уравнения. Для этого мы должны прибегнуть к следующему приёму: мы должны принять стоимость одного товара (например, сюртука) за данную величину и определить стоимость второго товара (холста) в известном числе единиц первого товара. В таком случае мы говорим, что стоимость 20 аршин холста = 1 сюртуку, и получаем особое «выражение стоимости» (Wertausdruck) для холста. На первый взгляд может показаться, что это «выражение стоимости» ничем не отличается от того «отношения стоимостей», о котором говорилось выше. Но на самом деле между ними есть существенная разница. Раньше мы констатировали, что стоимость 20 аршин холста равна стоимости 1 сюртука, т. е. в обеих частях уравнения фигурировали стоимости товаров. Теперь мы утверждаем, что стоимость 20 аршин холста равна 1 сюртуку, т. е. данному конкретному предмету или потребительной стоимости другого товара. Мы получили особое «выражение стоимости» одного товара (холста) в потребительной стоимости другого товара (сюртука). Если в «отношении стоимостей» оба товара играли совершенно одинаковую роль, — и в этом равенстве отражалось равенство их как стоимостей, — то в «выражении стоимости» оба товара играют качественно различную роль^[8]. Пользуясь терминологией, употребляемою Марксом в «Капитале», следует сказать, что холст находится здесь в «относительной» форме стоимости, а сюртук — в «эквивалентной» форме стоимости.

На первый взгляд может показаться, что различие роли, выполняемой обоими товарами в «выражении стоимости», устраняет равенство их как стоимостей. Ha самом деле это не так. В товарном хозяйстве равенство продуктов труда не устанавливается заранее каким-нибудь общественным органом, а обнаруживается через посредство сложного процесса движения, в который продукт A вступает как подлежащий ещё уравнению с продуктом Б и, следовательно, фактически ещё не уравнённый с ним. В учении о стоимости мы отвлекаемся от этого посредствующего процесса и рассматриваем товары со стороны равенства их как стоимостей. В учении же о меновой стоимости мы изучаем именно этот посредствующий процесс уравнения, в котором товары необходимо выполняют различную роль.

Возвратимся теперь к «Критике» и поставим вопрос, можно ли в ней найти учение о «выражении стоимости», «меновой стоимости» или «форме стоимости». Что касается последнего термина, то он в «Критике» вовсе не встречается. Термин «меновая стоимость» (Tauschwert) встречается в «Критике» очень часто, но, как мы уже знаем, именно для обозначения стоимости, а не меновой стоимости. Остаётся, таким образом, искать в «Критике» указания на способ «выражения стоимости». И, действительно, в упомянутой нами выше второй части первой главы «Критики», занимающей всего четыре страницы (стр. 15—19), мы найдём зародыши учения о «выражении стоимости» или меновой стоимости.

После того как Маркс в первой части первой главы «Критики» рассматривал товары со стороны равенства их как стоимостей, он начинает вторую часть следующими словами: «Меновая стоимость (Tauschwert, под которою на самом деле понимается стоимость. — И. Р.) товара не проявляется в его собственной потребительной стоимости… Меновая стоимость одного товара, проявляется в потребительных стоимостях других товаров. Эквивалент в сущности есть меновая стоимость одного товара, выраженная в потребительной стоимости другого товара^[9]. Если, например, я говорю, что один локоть холста стоит двух фунтов кофе, то меновая стоимость холста выражена в потребительной стоимости кофе, и притом в определённом количестве этой потребительной стоимости. Если эта, пропорция дана, я могу стоимость любого количества холста выразить в кофе»^[10]. В цитированных словах мы находим прямое указание, что стоимость товара выражается в потребительной стоимости другого товара, т. е. принимает вид меновой стоимости.

Также известно Марксу уже в «Критике», что изменение меновой стоимости товара количественно не совпадает с изменением его стоимости. «Мы видели, что меновая стоимость товара изменяется в зависимости от количества труда, непосредственно содержащегося в нем самом. Его реализованная меновая стоимость, т. е. выраженная в потребительных стоимостях других товаров, должна зависеть также от того отношения, в котором изменяется рабочее время, затрачиваемое на производство всех других товаров»^[11]. «Меновая стоимость» товара А зависит только от количества, труда, затрачиваемого на его производство. Но его «реализованная меновая стоимость» может изменяться также в зависимости от изменения количества труда, которое затрачивается на производство товара Б, обмениваемого на товар A. «Меновая стоимость» товара А может остаться неизменившеюся, несмотря на его изменившуюся «реализованную меновую стоимость». Очевидно, что под первым термином Маркс и здесь, как в других местах, понимает в сущности стоимость товара, последний же термин обозначает его меновую стоимость.

В приведённых словах можно увидеть зародыш представления о том, что стоимость товара должна быть «реализована» (realisiert) или «выражена» (ausgedrückt) в потребительных стоимостях других товаров. В том же смысле мы часто встречаем эти выражения в «Критике»^[12]. В других местах «Критики» та же мысль выражается Марксом при помощи других терминов. Меновая стоимость товара находит своё «реальное выражение» (realer Ausdruck) или «представление» (Darstellung) в потребительных стоимостях других товаров, она в них «проявляется» (manifestiert sich)^[13].

В приведённых выражениях мы можем видеть зародыш учения об отличии меновой стоимости от стоимости. Однако в «Критике» это учение находится ещё в зародышевом состоянии. И стоимость, и меновая стоимость обозначаются здесь ещё одним и тем же термином Tauschwert. Всё качественное своеобразие, связанное с фактом выражения стоимости одного товара в потребительной стоимости другого товара, здесь ещё не привлекает к себе внимания Маркса. Качественное различие роли, выполняемой обоими товарами в выражении стоимости, ещё не выяснено. «Выражение стоимости» здесь ещё не отличается с достаточною ясностью от количественного «отношения стоимостей», выражающего факт равенства товаров как стоимостей. Качественные особенности категории меновой стоимости — в отличие от стоимости, с одной стороны, и «отношения стоимостей», с другой ещё не получили ясного развития. Мысль Маркса обращена прежде всего на количественные особенности «выражения стоимости». «Если эта пропорция дана, я могу стоимость любого количества холста выразить в кофе», — таков чисто количественный вывод, который прежде всего интересует Маркса. Что преобладающий интерес к количественной стороне вопроса не может привести к правильному пониманию меновой стоимости и необходимости полярного распределения различных функций между обоими товарами, — распределения, содержащего в зародыше необходимость возникновения денег, — отметил впоследствии сам Маркс в первом издании первого тома «Капитала»^[14].

Мы пришли к выводу, что в «Критике» понятие меновой стоимости ещё не получило ясного развития. Вполне естественно поэтому, что в «Критике» мы ещё не находим учения о различных формах стоимости, — учения, которому Маркс посвятил такое большое внимание в «Капитале». Как известно, Маркс в «Капитале», с одной стороны, исследует различные формы стоимости (простая, развёрнутая, всеобщая и денежная); с другой стороны, в каждом выражении стоимости Маркс, в свою очередь, различает два полюса: относительную стоимость и эквивалентную стоимость. В «Критике» мы ещё не находим ни учения о формах стоимости, ни учения о полюсах стоимости. Мы можем лишь указать слабые зародыши мыслей, из которых Маркс впоследствии построил своё учение о формах стоимости. Что же касается учения о развитии противоположности между полюсами стоимости, то в «Критике» мы не находим даже его зародышей.

Так как стоимость с самого начала выступает в «Критике» в её наиболее развитой, всеобщей или денежной форме, то понятно, что напрасно стали бы мы искать здесь учение о различных формах стоимости. Правда, и в «Критике» Маркс охотно берет для иллюстрации примеры обмена, одного товара на другой товар, но этот обмен с самого начала рассматривается им как один из моментов всестороннего обмена данного товара на все другие товары. Чтобы убедиться в этом, проследим ход мыслей Маркса во второй из указанных нами трёх частей.

Приступая во второй части к исследованию меновой стоимости, Маркс берет для примера случай обмена одного товара на другой товар. «Если я, например, говорю, что один локоть холста стоит двух фунтов кофе, то меновая стоимость (под которою, как мы знаем, понимается стоимость. — И. Р.) холста выражена в потребительной стоимости кофе, и притом в определённом количестве этой потребительной стоимости»^[15]. В «Капитале», как известно, Маркс выделяет этот случай обмена одного товара на другой товар для детального анализа под названием простой формы стоимости. В «Критике» он, не подвергая приведённое уравнение особому анализу, немедленно включает его в целую систему уравнений, выражающих стоимость того же локтя холста в бесконечном ряде других предметов. «Ясно, что меновая стоимость товара, например холста, не исчерпывается тою пропорцией, в которой другой особенный товар, например кофе, образует его эквивалент... Меновая стоимость этого единичного товара (холста. — И. Р.) выражается исчерпывающим образом лишь в бесконечном множестве уравнений»^[16], а именно в ряде уравнений:

• 1 локоть холста = ¹⁄₂ фунта чаю.
• 1 локоть холста = 2 фунтам кофе.
• 1 локоть холста = 8 фунтам хлеба.
• 1 локоть холста = 6 локтям ситца и т. п.

Выражаясь в терминах «Капитала», мы могли бы сказать, что Маркс перешёл от простой формы стоимости к развёрнутой. Но в то время как в «Капитале» речь идёт действительно о диалектическом (логическом и историческом) переходе одной формы стоимости в другую, в «Критике» Маркс ограничивается констатированием того, что уравнение двух товаров (холста и кофе) представляет собою не более, как один член целой системы уравнений, выражающих стоимость холста. В то время как в «Капитале» уравнение двух товаров представляет собою особую форму стоимости, обладающую хотя бы весьма относительною самостоятельностью, в «Критике» оно с самого начала выступает в скромной роли подчинённого члена всей системы уравнений.

Но Маркс недолго останавливается и на приведённой системе уравнений. «Если меновая стоимость 1 локтя холста выражается в ¹⁄₂ фунта чаю или 2 фунтах кофе, 8 фунтах хлеба или 6 локтях ситца и т. д. то отсюда, следует, что кофе, чай, ситец, хлеб и т. д. равны друг другу в той пропорции, в которой они равны третьему, а именно холсту; следовательно, холст служит общею мерою их меновых стоимостей»^[17]. Выражаясь опять-таки в терминах «Капитала», Маркс перешёл здесь от развёрнутой формы стоимости к всеобщей. Но и в данном случае нельзя говорить о диалектическом переходе одной формы стоимости в другую. Если в «Капитале» развёрнутая форма стоимости становится (логически и исторически) всеобщею, то в «Критике» Маркс лишь ограничивается констатированием того, что приведённая система уравнений есть не что иное, как система, тех же уравнений, но перевёрнутых (т. е. в которых левые части поставлены направо, а правые — налево). Здесь Маркс не показывает нам диалектического развития различных форм стоимости, а даёт лишь логический анализ меновой стоимости, выступающей с самого начала в её наиболее развитой, всеобщей форме. В «Капитале» переход от развёрнутой ко всеобщей форме стоимости сопровождается резким изменением социального характера выделенного товара (холста), который остаётся в правой части уравнения в качестве всеобщего эквивалента. В «Критике» каждый товар рассматривается одновременно и как «исключительный товар, служащий общим мерилом меновых стоимостей всех других товаров», и как «один из многих товаров, в совокупности которых любой другой товар непосредственно выражает свою меновую стоимость»^[18].

Итак, в «Критике» мы нашли только слабые зачатки учения о формах стоимости. Единство субстанции стоимости здесь подчёркивается Марксом с наибольшею силою и заслоняет собою различие форм стоимости. Именно этим объясняется факт отсутствия в «Критике» учения о развитии форм стоимости и полюсов стоимости.

В «Капитале» Маркс, как известно, проводит резкое различие между обоими полюсами стоимости. Товар А, стоимость которого выражается в товаре Б, находится в относительной форме стоимости. Товар Б, в котором выражается стоимость товара A, находится в эквивалентной форме стоимости или функционирует как эквивалент^[19]. Субстанция стоимости (труд) в обоих приравниваемых друг к другу товарах А и Б качественно однородна и количественно равновелика. Но оба товара играют различную роль в выражении стоимости и обладают различными формами стоимости.

В «Критике» это различие форм ещё не привлекает внимания Маркса. Правда, подобно тому как стоимость Маркс в «Критике» рассматривает в её наиболее развитой всеобщей или денежной форме, точно так же ему хорошо известно различие обоих полюсов стоимости в их наиболее развитом виде, а именно в виде полярного противопоставления товара деньгам. Но поскольку Маркс остаётся в пределах теории стоимости (в отличие от теории денег), различие роли, выполняемой обоими приравниваемыми друг другу товарами, им ещё не выяснено. Здесь он ещё подчёркивает единство, присущее обоим приравниваемым товарам в «выражении их эквивалентности»^[20]. Оба товара А и Б, фигурирующие в данном выражении, «считаются эквивалентами»^[21]. Эквивалентность понимается здесь в большинстве случаев в смысле «равноценности», — свойства, в одинаковой мере присущего обоим приравниваемым товарам. Этим объясняется то необычное определение эквивалента, которое мы находим в «Критике». «Эквивалент в сущности есть меновая стоимость одного товара, выраженная в потребительной стоимости другого товара»^[22] Вспомним, что приблизительно теми же словами Маркс в «Капитале» характеризует именно относительную, а не эквивалентную форму стоимости. «Стоимость товара A, выраженная в потребительной стоимости товара Б, обладает формой относительной стоимости»^[23]. На первый взгляд читатель может подумать, что в «Критике» эквивалентом называется та самая форма стоимости, которая в «Капитале» названа относительною. Но такое предположение было бы ошибочно. В «Критике» Маркс просто ещё не отличает обоих полюсов стоимости друг от друга и называет эквивалентом безразлично как тот товар, который стоит в левой части уравнения обмена, так и тот товар, который находится в правой части этого уравнения. На одной и той же странице мы встречаем термин «эквивалент» в обоих этих смыслах. На странице 15 Маркс даёт ряд уравнений, в которых один и тот же товар, именно один локоть холста, приравнивается целому ряду других товаров. По этому поводу Маркс сообщает нам, что потребительные стоимости всех других товаров образуют эквивалент холста. Здесь термин «эквивалент» употребляется в том же смысле, как и в «Капитале». Но уже в следующей фразе мы узнаём, что в этом же ряде уравнений холст «исчерпывающим образом выражен как всеобщий эквивалент», т. е. как товар, приравниваемый всем другим товарам^[24]. «Эквивалентом», следовательно, называется одинаково и холст, и товары, в которых выражена его стоимость^[25].

Эволюция термина «эквивалент» в сочинениях Маркса в высшей степени характерна. Когда Маркс обращал ещё главное своё внимание Ha равенство всех товаров как стоимостей, термин «эквивалент» (или «эквивалентность» в смысле равноценности) подчёркивал равенство обмениваемых товаров. Когда внимание Маркса было привлечено к различной роли, выполняемой обоими товарами в выражении стоимости, термин «эквивалент» характеризовал роль одного товара, в отличие от другого товара, находящегося в относительной форме стоимости. В первом издании «Капитала» (1867 г.) Маркс счёл ещё нужным напомнить об этом двойственном значении термина «эквивалент». Маркс писал: «Форму — 20 арш. холста = 1 сюртуку или 20 арш. холста стоят 1 сюртука, мы можем также выразить следующим образом: 20 арш. холста и 1 сюртук суть эквиваленты или оба представляют стоимости равной величины. В этом случае мы не выражаем стоимости которого-нибудь из обоих товаров в потребительной стоимости другого. А потому ни тот, ни другой товар не полагается в эквивалентной форме. Эквивалент здесь означает лишь равенство величин, причём обе вещи подразумеваются приведёнными к отвлечённому понятию — стоимости»^[26].

Термин «эквивалент» прилагается Марксом в «Критике» одинаково к обоим полюсам выражения стоимости, т. е. и к тому полюсу, который в «Капитале» обозначается как эквивалент, и к тому полюсу, который в «Капитале» получил особое название относительной стоимости. Отсюда понятно само собою, что в «Критике» термин «относительная стоимость» ещё не может встречаться в том смысле, в каком он употребляется в «Капитале». Действительно, в то время как в «Капитале» относительною стоимостью товара A называется его стоимость, выраженная в потребительной стоимости другого товара (например товара Б) — в «Критике» речь идёт об «относительной стоимости» (relativer Wert) двух или нескольких товаров (например товаров A и Б), т. е. о сравнительной величине их стоимости. В то время как в «Капитале» термин «относительная стоимость» применяется только к одному полюсу «выражения стоимости» (Wertausdruck),— в «Критике» он употребляется для характеристики «отношения стоимостей» (Wertverhältnis) обоих товаров. Чтобы яснее объяснить читателю это различие, вспомним сказанное нами выше об отличии «выражения стоимости» от «отношения стоимостей». Предположим, что относительные стоимости (т. е. отношение стоимостей) чая и кофе равны 4 : 1, т. е. один фунт чаю имеет в четыре раза бо́льшую стоимость, чем один фунт кофе. Здесь под «относительными стоимостями» чая и кофе понимается сравнительная величина их стоимости; но в данном случае ни стоимость чая, ни стоимость кофе не получает ещё особого выражения. Другое дело, когда мы говорим, что стоимость 1 фунта, чая равна 4 фунтам кофе; здесь чай находится в «относительной форме стоимости» в том смысле, что стоимость его получает особое выражение в потребительной стоимости кофе (последний товар поэтому выполняет роль эквивалента). В данном случае оба товара выполняют различную роль, в то время как в первом случае роль их была совершенно одинакова.

Понятие относительной стоимости, как противоположной эквивалентной форме стоимости, встречается только в «Капитале». В «Критике» же речь идёт лишь об относительных стоимостях в первом смысле, т. е. в том же смысле, в каком понятие относительной стоимости обычно употребляется у Рикардо. Так, в «Критике» говорится об «относительной стоимости» бесконечного множества потребительных стоимостей, об «относительной стоимости обоих металлов» (золота и серебра)^[27].

Как видим, эволюция термина «относительная стоимость» совершенно параллельна эволюции термина «эквивалент». Вначале оба эти термина подчёркивали равенство обоих товаров, обмениваемых друг на друга. Впоследствии они служили для характеристики той различной и противоположной роли, которую играют эти товары в акте обмена. Правда, и в «Капитале» Маркс иногда употребляет эти термины в прежнем смысле, но на первый план все более выдвигается новое значение их как терминов, служащих для обозначения различных и противоположных полюсов выражения стоимости.

Глава II. Маркс и Бэйли

Как было изложено нами в первой главе, в «Критике политической экономии» Марке ещё не проводит строгого различия между стоимостью и меновой стоимостью. Различие это в ясной и строгой форме проведено Марксом в первой главе первого тома «Капитала». Что же побудило Маркса заняться ближе этим вопросом? Его побудила к этому, по-видимому, необходимость отстоять теорию трудовой стоимости от ожесточённых нападок, которым она подвергалась со стороны Бэйли.

Бэйли выступил решительным и рьяным противником учения Рикардо, которое он подверг резкой критике в своём сочинении «А critical dissertation on the nature, measure and causes of value» (1825). Сочинение это вызвало большой шум и горячую полемику между её автором и сторонниками Рикардо. Несмотря на то, что Бэйли критиковал теорию Рикардо с точки зрения поверхностной вульгарной экономии, ему удалось, как отмечает Маркс^[28], открыть в ней действительно слабые места.

Рикардо утверждал, что стоимость товара определяется трудом. Но он совершенно не интересовался формою стоимости, рассматривая её как нечто второстепенное и безразличное. Он не отличал стоимости от меновой стоимости, а превращение товаров в деньги казалось ему чисто формальным и внешним актом^[29]. Но в реальной действительности стоимость товара проявляется в форме меновой стоимости: она принимает вид суммы денег или определённого количества других товаров, получаемых в обмен за данный товар. В теории Рикардо между стоимостью товара, выраженною в определённом количестве труда, и его меновою стоимостью, выраженною в определённом количестве вещей, получилась непроходимая пропасть; никакой мостик не вёл от первой к последней. На этот слабый пункт и направил свои удары Бэйли.

Если Рикардо, сосредоточив своё внимание на стоимости, игнорировал форму стоимости, то Бэйли избрал противоположный путь. Он рассматривает явления в том виде, какой они имеют в актах рыночного обмена. Но в обмене стоимость товара не выражается сама по себе, отдельно от других товаров. Она проявляется только в вещной форме, в определённом количестве других товаров (или определённой сумме денег). Следовательно, рассуждает Бэйли, мы можем только говорить об относительной стоимости данного товара A в другом товаре Б, В, Г, Д и т. д. Но нелепо говорить о стоимости товара A вообще, без точного указания того конкретного товара, на который обменивается товар A и с которым он сравнивается. Нельзя говорить об абсолютной стоимости товара A, а можно говорить лишь об относительной стоимости его по сравнению с товаром Б (или В, Г, Ди т. д.). «Существует тысяча различных видов стоимости, — столько видов стоимости, сколько существует товаров»^[30].

Но относительная стоимость всегда предполагает отношение двух товаров и, следовательно, необходимо носит двусторонний характер. Относительная стоимость товара A в товаре Б, например 4 : 1 (т. е. формула, показывающая, что единица товара А имеет в четыре раза большую стоимость, чем единица товара Б), одновременно выражает относительную стоимость товара Б в товаре А, а именно 1 : 4. Поэтому всякое изменение этой формулы обмена, например превращение её в формулу 3 : 1, означает не только изменение относительной стоимости А, но одновременное изменение (в противоположном направлении) относительной стоимости Б. На этом основании Бэйли отрицает положение сторонников Рикардо о возможности изменения относительной стоимости товара A в товаре Б при отсутствии изменений в стоимости самого товара Б. Так как понятие абсолютной стоимости данного товара Бэйли отвергает, и речь может идти лишь об относительной стоимости товара, то вполне понятно заключение Бэйли, что всякое изменение стоимости товара А (выраженной в Б) означает одновременное изменение стоимости товара Б (выраженной в A). «Стоимость A не может возрасти в отношении к Б без того, чтобы стоимость Б не уменьшилась в отношении к A»^[31].

Отказ от понятия абсолютной стоимости приводит Бэйли к целому ряду выводов, из которых отметим важнейшие. Во-первых, нельзя говорить, что стоимость данного товара изменилась, а стоимость товаров, на которые он обменивается, осталась без изменения. Во-вторых, надо отказаться от применяемого экономистами приёма сложения стоимостей разных товаров с целью получения суммы стоимостей. В-третьих, нельзя сравнивать стоимость данного товара в различные периоды времени.

Чтобы защитить теорию трудовой стоимости от нападок Бэйли, необходимо было провести ясное различие между стоимостью и меновой стоимостью. Именно игнорированием этого различия Рикардо открыл брешь для нападок Бэйли. Вполне понятно поэтому, что полемика Маркса против Бэйли в третьем томе «Теорий прибавочной стоимости» имеет своей главной целью доказать отличие стоимости товара от формы её проявления в виде меновой стоимости.

Маркс прежде всего указывает, что последовательное проведение точки зрения Бэйли необходимо приводит к полному отрицанию закономерности обмена. Если нельзя говорить о стоимости товара А самого по себе, то мы не в состоянии сказать, происходит ли обмен A на Б в соответствии с их стоимостями или нет. Мы можем констатировать, что в данном случае определённое количество холста было фактически обменено на определённое количество кофе. Но мы не можем сказать, является ли это меновое отношение закономерным и нормальным. «Мы можем говорить лишь об отношении, в котором он (товар) был обменен, но не об отношении, в котором он обменивается»^[32].

Если мы не желаем отказаться от познания закономерности, лежащей в основе явлений обмена, мы должны признать, что «предметы не обмениваются в произвольных пропорциях, а обмениваются как товары, т. е. как предметы, из которых каждый имеет стоимость и которые обмениваются друг на друга в меру своей эквивалентности»^[33]. Иначе говоря, если мы ставим себе целью вскрыть закономерность явлений обмена, мы не можем рассматривать стоимость товара как нечто случайное и произвольное, устанавливающееся каждый раз заново в акте обмена данного товара на другой конкретный товар.

Исходя из этой точки зрения, Маркс приходит к выводу о необходимости отличать стоимость товара от его меновой стоимости. Ход рассуждений Маркса таков. Данный товар, например холст, обменивается на множество других товаров, например хлеб, кофе, сюртук ит. д. Предположить, что в каждом из этих актов обмена наш холст приобретает другую стоимость, значило бы отрицать всякую закономерность явлений обмена. Очевидно, что холст имеет вполне определённую стоимость, которая в одном случае находит своё выражение в обмене его на хлеб, в другом случае — в обмене его на кофе и т. д. Мы должны, следовательно, отличать стоимость холста, которая остаётся одинаковою во всех этих актах обмена, от различных форм проявления её в хлебе, кофе и т. д., т. е. от меновой стоимости.

Этот ход рассуждений намечен Марксом на первых же страницах «Теорий», посвящённых им Бэйли. «Стоимость одного и того же товара, не подвергаясь изменению, может быть выражена, в бесконечно различных количествах потребительных стоимостей, смотря по тому, выражаю ли я её в потребительной стоимости того или иного товара. Это нисколько не изменяет его стоимости, хотя изменяет выражение последней. Равным образом все различные количества различных потребительных стоимостей, в которых выражается стоимость товара A, являются эквивалентами и относятся друг к другу не только как стоимости, но и как равновеликие стоимости, так что, если эти весьма различные количества, потребительных стоимостей замещают друг друга, стоимость так же остаётся неизменною, как если бы она не была выражена в совершенно различных потребительных стоимостях»^[34]. В другом месте Маркс кратко резюмирует эти же мысли в следующих словах: «Хотя товар имеет тысячи различных видов (Arten) стоимости или тысячи различных цен^[35], а именно столько видов стоимости, сколько существует товаров, но все эти тысячи выражений выражают всегда одну и ту же стоимость. Это служит лучшим доказательством того, что все эти различные выражения являются эквивалентами, которые не только могут замещать друг друга в выражении, но и в самом обмене друг друга замещают»^[36].

В приведённых цитатах мы встречаем у Маркса более резко проведённое различие между стоимостью и способом её выражения: одна и та же стоимость имеет множество различных способов выражения, или выражается в самых различных потребительных стоимостях. Отсюда можно сделать обратный вывод: если определённое количество одной потребительной стоимости приравнивается в обмене определённому количеству другой потребительной стоимости, то оба они должны быть равны чему-то третьему, а именно той стоимости, которая присуща каждому из них. Равенство двух потребительных стоимостей в обмене предполагает равенство обеих чему-то третьему, или наличие в обеих чего-то общего, а именно стоимости определённой величины. Этот обратный вывод уже намечен Марксом в обеих приведённых нами цитатах и с большею ясностью выражен им в другом месте: «Он (Бэйли) забывает даже то простое соображение, что, если y фунтов холста = x фунтов соломы, это равенство между неравными вещами, холстом и соломою, превращает их в равные величины. Ho это бытие их в качестве чего-то равного должно быть отлично от бытия их в качестве соломы и холста. Они приравнены друг другу не как солома и холст, но как эквиваленты. Поэтому одна сторона уравнения должна выражать ту же стоимость, что и другая сторона. Следовательно, стоимость соломы и холста, есть не солома, и не холст, а нечто общее им обоим и отличное от них обоих как соломы и холста»^[37]. Иначе говоря, приравнивание товара A товару В возможно лишь при том условии, если «для А и В существует общее единство, или если А и В являются различными выражениями одного и того же единства»^[38].

Изложенные рассуждения Маркс иллюстрирует геометрическим примером. Для того, чтобы сравнить друг с другом различные геометрические фигуры, например треугольник и четырёхугольник, мы должны свести их к чему-то общему, а именно к произведению основания на высоту^[39].

Читатель, хорошо знакомый с «Капиталом» Маркса, вероятно уже заметил, что приведённые нами выдержки из третьего тома «Теорий прибавочной стоимости» в точности совпадают с известными рассуждениями Маркса на первых страницах первого тома «Капитала». Чтобы у читателя не осталось на этот счёт ни малейшей тени сомнений, мы считаем нужным привести здесь полностью соответствующие три абзаца из первого тома «Капитала». Мы приводим их текст по первому изданию «Капитала» (1867 г.), где ярче заметно сходство этих рассуждений Маркса с его аргументацией против Бэйли в третьем томе «Теорий прибавочной стоимости:

«Какой-нибудь товар, например квартер пшеницы, обменивается в разнообразных пропорциях с другими товарами. Тем не менее меновая стоимость его остаётся неизменною, все равно выражается ли она в x хлопка, в y шелка, в z золота и т. п. Она должна быть, следовательно, отличаема от этих различных способов её выражения»^[40].

«Возьмём, далее, два товара, например пшеницу и железо. Каково бы ни было их меновое отношение, оно всегда может быть выражено уравнением, в котором данное количество пшеницы полагается равным какому-нибудь количеству железа, например 1 квартер пшеницы = a центн. железа. Что хотят сказать этим уравнением? То, что одна и та же стоимость существует в двух различных вещах, в квартере пшеницы и в а центн. железа. Обе, следовательно, равны порознь третьему, которое, само по себе, есть ни то, ни другое. Следовательно, каждая из обеих, поскольку она есть меновая стоимость, должна быть приведена к этому третьему независимо от другой».

«Простой геометрический пример пояснит это. Чтобы определить площади прямолинейных фигур и сравнить их между собою, разбивают их на треугольники. Самый треугольник приводят к выражению, совершенно отличному от его видимой фигуры, — к половине произведения из основания на высоту. Точно так же и меновая стоимость товаров должна быть приведена к чему-нибудь общему, большее или меньшее количество которого они представляют»^[41].

Сходство приведённых трёх абзацев из первого тома «Капитала» с цитированными выше выдержками из «Теорий прибавочной стоимости». бросается в глаза. Первый абзац повторяет положение, подробно развитое Марксом в его полемике против Бэйли: стоимость данного товара может быть выражена в самых различных потребительных стоимостях. Из этого основного положения Маркс во втором абзаце делает обратный вывод, также намеченный уже в «Теориях прибавочной стоимости»: две потребительные стоимости, приравниваемые друг другу, равны чему-то третьему^[42]. Наконец, в третьем абзаце Маркс пользуется уже известным нам геометрическим примером.

Сделанное нами сравнение обоих текстов Маркса проливает яркий свет на происхождение и смысл аргументации, развитой Марксом в приведённых трёх абзацах первого тома «Капитала», — аргументации, подвергавшейся всевозможным кривотолкованиям и вызывающей до сих пор резкие возражения со стороны критиков Маркса. Эта аргументация имела своею прямою целью защитить теорию трудовой стоимости от нападок Бэйли, а для этого необходимо было провести строгое различие между стоимостью товара и его меновою стоимостью, выраженною в других товарах. Что именно эту цель Маркс преследовал на первых страницах «Капитала», можно было предполагать и без сравнения этого текста, с разделом третьего тома «Теорий прибавочной стоимости», посвящённым Бэйли. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть в «Капитале» абзац, предшествующий цитированным трём абзацам: «Меновая стоимость прежде всего представляется в виде количественного соотношения, в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода, — случайного соотношения, постоянно изменяющегося в зависимости от времени и места. Меновая стоимость кажется поэтому чем-то случайным и совершенно относительным, внутренняя для товара имманентная меновая стоимость (valeur intrinsèque) представляет, по-видимому, бессмыслицу. Рассмотрим дело ближе»^[43]. После этого у Маркса следуют приведённые выше три абзаца. Очевидно, что Маркс ставил себе целью вскрыть ошибочность представления о меновой стоимости как о чем-то «случайном и совершенно относительном», а наиболее ярким представителем такого рода воззрений и был именно Бэйли. Теперь, после сделанного нами сравнения обоих текстов Маркса, мы можем сказать уже с большею уверенностью и определённостью, что не только постановка проблемы стоимости на первых страницах «Капитала» диктовалась необходимостью отразить нападки Бэйли, но и соответствующая аргументация Маркса была им впервые формулирована в разделе «Теорий прибавочной стоимости», посвящённом Бэйли. Если мы сравним текст «Критики политической экономии» Маркса с текстом первого тома «Капитала», то увидим, что на первых двух страницах обоих сочинений изложение Маркса приблизительно совпадает. Но, начиная с цитированных выше абзацев, текст «Капитала» даёт нам нечто принципиально новое по сравнению с текстом «Критики политической экономии», а именно более резкое отделение стоимости от меновой стоимости^[44].

Чтобы яснее вскрыть отличие «самой стоимости» товара от «выражения» этой стоимости в потребительных стоимостях других товаров, Маркс в том же разделе «Теорий», посвящённом Бэйли, показывает, что изменение «выражения» стоимости часто не соответствует изменению самой стоимости. Например: предположим, что количество товаров, получаемое в обмен за товар А, уменьшилось, т. е. уменьшилась меновая стоимость товара А, «поскольку она, реализуется в других товарах», или его «меновая стоимость, выраженная в потребительных стоимостях всех других товаров»^[45]. Но это уменьшение «реализованной меновой стоимости» товара А могло быть вызвано двумя причинами противоположного характера: либо уменьшением количества рабочего времени, необходимого для производства А, либо увеличением количества рабочего времени, необходимого для производства других товаров. «В обоих случаях мы имеем один и тот же феномен, хотя и вызываемый диаметрально противоположными причинами»^[46]. Следовательно, изменившееся «выражение» стоимости товара A ещё не доказывает, что изменилась «сама» его стоимость.

Приведённое рассуждение Маркса по существу только повторяет мысли, изложенные им уже в «Критике политической экономии»^[47]. Но в полемике против Бэйли Маркс заостряет эти мысли в определённом направлении. В «Критике политической экономии» он хотел только показать, что изменения «реализованной меновой стоимости, т. е. выраженной в потребительных стоимостях других товаров»^[48], могут быть вызваны не только изменениями в рабочем времени, необходимом для производства данного товара, но и изменениями в рабочем времени, необходимом для производства, других товаров. Хотя и в «Критике» Марке по существу не смешивал эту «реализованную меновую стоимость» товара А с его «меновой стоимостью» (под которою он понимал его стоимость), но он не считал нужным подчёркивать их различие, а тем более противопоставлять их друг другу. В полемике же против Бэйли Маркс заостряет те же мысли именно в этом направлении и резюмирует их следующими словами: «Отсюда, очевидно, следует, что количественное соотношение, в котором товары обмениваются друг на друга как потребительные стоимости, есть выражение их стоимости, их реализованная стоимость, но не сама их стоимость, так как одно и то же отношение стоимости выражается в совершенно различных количествах потребительных стоимостей»^[49].

Интересно отметить, что заострение мысли в указанном направлении целиком сохранено и даже усилено Марксом в «Капитале». Приведённое нами рассуждение, встречающееся как в «Критике политической экономии», так и в «Теориях прибавочной стоимости», перенесено Марксом и в первый том «Капитала», где оно получило более подробное развитие в 3-м разделе первой главы, в параграфе о «количественной определённости относительной формы стоимости». Маркс резюмирует этот пункт в следующих словах: «Действительные изменения величины стоимости не отражаются, как мы видим, достаточно ясно и полно в их относительном выражении, или в величине относительной стоимости. Относительная стоимость товара может изменяться, несмотря на то, что стоимость его остаётся постоянной. Его относительная стоимость может оставаться постоянной, несмотря на то, что стоимость изменяется, и, наконец, одновременные изменения величины стоимости и относительного выражения этой величины стоимости отнюдь не всегда, совпадают»^[50]. Содержание этого резюме Маркса, даёт нам полное право предполагать, что оно заострено именно против Бэйли, постоянно смешивавшего стоимость с меновою стоимостью. В примечании^[51] к цитированному резюме Маркс полемизирует против экономиста Бродхерста, доводы которого совпадают с доводами Бэйли.

Наконец, и в конце первой главы «Капитала» мы найдём следы аргументации, развитой Марксом против Бэйли в третьем томе «Теорий».

Бэйли упрекал Рикардо, что он превращает стоимость из отношения между вещами в нечто абсолютное. «Подобно тому, — писал Бэйли, — как нельзя говорить об удалённости данного предмета, не имея при этом в виду другого предмета, к которому первый находится в пространственном отношении, так и о стоимости товара мы можем говорить лишь в отношении к какому-нибудь другому товару, с которым первый сравнивается. Вещь сама, по себе, вне отношения к другой вещи, так же мало может обладать стоимостью, как вещь сама по себе, вне отношения к другой вещи, может быть удалённою»^[52]. К этим словам Бэйли Маркс делает следующее меткое примечание: «А разве общественный труд, к которому стоимость товара, находится в известном отношении, не является другою вещью?»^[53] Маркс хочет сказать, что, признавая стоимость выражением общественного труда, мы ни в малейшей мере не превращаем её, как думает Бэйли, из чего-то относительного в нечто абсолютное. Мы только ставим её в отношение к общественному труду, а не к другим товарам.

К возражениям Бэйли против понятия «абсолютной» трудовой стоимости Маркс возвращается неоднократно не только в других местах того же третьего тома «Теорий прибавочной стоимости», но и во втором томе этого сочинения, при разборе теории Рикардо, где Марксу приходится опять считаться с критикою Бэйли^[54].

В итоге своих рассуждений Маркс приходит к выводу, что обвинения Бэйли против мнимо-абсолютного характера понятия трудовой стоимости ни на чем не основаны. «Неправильно сказать, что стоимость товара, превращается из чего-то относительного в нечто абсолютное. Наоборот. Как потребительная стоимость, товар есть нечто самостоятельное. Напротив, как стоимость, он — лишь нечто относительное (Gesetztes), определяемое своим отношением к общественно-необходимому, равному, простому рабочему времени»^[55]. Именно Бэйли, благодаря своему отрицанию стоимости как выражения общественного труда, впадает в фетишистическое представление, которое рассматривает стоимость как свойство самих вещей, — правда, вещей, рассматриваемых не изолированно друг от друга, а в их отношении друг к другу^[56]. В доказательство этого Маркс на стр. 176 цитирует следующие слова Бэйли: «Богатство есть атрибут человека, стоимость — атрибут товара. Человек или общество богаты; жемчуг или алмаз имеют стоимость»^[57].

Изложенная нами полемика Маркса против Бэйли по вопросу об «абсолютном» характере стоимости нашла своё отражение и в «Капитале». Если приведённые нами выше три абзаца, помещённые на первых страницах «Капитала», содержат в себе скрытую полемику против Бэйли, то в середине и конце первой главы «Капитала» Маркс открыто выступает против него же^[58]. Он беспощадно вскрывает фетишистический характер представлений Бэйли, обнаруживающийся с наибольшею яркостью в его только что цитированной нами фразе^[59], а в примечании к этому месту кратко резюмирует свои соображения об абсолютном характере стоимости: «Автор сочинения «Observations» и С. Бэйли обвиняют Рикардо за то, что он не заметил относительного характера меновой стоимости и превратил её в нечто абсолютное. В действительности наоборот: ту кажущуюся относительность, которою обладают эти вещи, например алмаз, жемчуг, как меновые стоимости, он свёл к скрытой за этой их внешностью истинной относительности их как простых выражений человеческого труда. Если рикардианцы ответили Бэйли грубо, но не доказательно, то лишь потому, что у самого Рикардо они не нашли указаний на внутреннюю связь между стоимостью и формою стоимости, или меновою стоимостью»^[60].

Мы проследили в первой главе «Капитала» прямые или скрытые отголоски полемики Маркса против Бэйли. Можно сказать с большею или меньшею уверенностью, что именно критическая аргументация Бэйли, направленная против Рикардо, побудила Маркса ближе заняться вопросом о различии между стоимостью и меновою стоимостью. Вполне вероятно, что именно в своих возражениях против Бэйли, вошедших в третий том «Теорий прибавочной стоимости», Марке впервые наметил тот ход мыслей, который получил впоследствии известную формулировку в цитированных выше трёх абзацах на первых страницах «Капитала». По-видимому, против Бэйли заострены выводы Маркса в конце параграфа о «количественной определённости относительной формы стоимости». И, наконец, полемика Маркса против Бэйли, который утверждал, что сторонники теории трудовой стоимости превращают понятие стоимости в нечто «абсолютное», также нашла своё отражение в первой главе «Капитала».

Критическая аргументация Бэйли, при всей поверхностности исходной точки зрения её автора, отчасти попадала в действительно слабые места, теории Рикардо. Поэтому преодоление критических возражений Бэйли против Рикардо было невозможно без преодоления теории самого Рикардо, т. е. без нового и более глубокого обоснования теории трудовой стоимости. Ведь в сущности оба антипода, Рикардо и Бэйли, страдали одним грехом: смешением стоимости с меновою стоимостью. Маркс указывал, что Рикардо смешивал стоимость с «меновою стоимостью товара, как она, представляется или проявляется в процессе обмена товаров»^[61]. С другой стороны он обвиняли Бэйли в том, что он «смешивает форму стоимости с самою стоимостью»^[62]. Разница между Рикардо и Бэйли заключалась в том, что первый игнорировал форму стоимости, в то время как последний считал возможным обходиться без понятия стоимости. Маркс при помощи ясно проведённого различия между стоимостью и меновою стоимостью одновременно устранял ошибки — на первый взгляд противоположные, но имеющие общий корень — обоих названных экономистов.

Хотя, как мы отметили, Маркс своим построением преодолевал одновременно односторонности Рикардо и Бэйли, тем не менее, чтобы яснее вскрыть ошибки обоих этих авторов, ему необходимо было расположить своё изложение по двум противоположным руслам. Поскольку Маркс отражал удары Бэйли, он должен был показать, что для объяснения различных «выражений стоимости», т. е. меновой стоимости, мы должны перейти к «самой стоимости»^[63]. С другой стороны, поскольку он ставил себе целью углубить и преобразовать теорию Рикардо, ему предстояло вскрыть «различные моменты развития понятия стоимости»^[64], «различные моменты в определении понятия стоимости, которые у Рикардо не развиты, а лишь фактически представлены и смешаны друг с другом»^[65]. По этим двум руслам Маркс и расположил своё изложение в первой главе «Капитала». В первом разделе этой главы (к которому примыкает и второй раздел, как его дополнение) он доказывает, что анализ меновой стоимости необходимо приводит нас к образованию понятия стоимости; тем самым Маркс вырывает почву из-под ног у Бэйли. В третьем разделе он доказывает, что стоимость необходимо принимает определённую форму стоимости, и даёт детальный анализ этих форм, восполняя таким образом пробел в учении Рикардо. Маркс подчёркивает, что обе отмеченных нами стадии изложения между собою неразрывно связаны. В первом разделе он указывает читателю, что «дальнейший ход исследования приведёт нас обратно к меновой стоимости, как необходимому способу выражения или необходимой форме проявления товарной стоимости»^[66]. С другой стороны, в начале третьего раздела Маркс, приступая ко второй половине своего исследования, опять напоминает читателю о неразрывной связи её с первою половиною исследования: «В самом деле, мы исходили из меновой стоимости, или менового отношения товаров, чтобы напасть на след скрывающейся в них стоимости. Теперь мы должны возвратиться к этой форме проявления стоимости»^[67].

Само собою понятно, что именно в первой части исследования Маркса мы находим более явные следы той аргументации, которую он развил в третьем томе «Теорий» против Бэйли. Ведь именно в первой части Маркс доказывал необходимость образования понятия стоимости, против которого направлял все свои удары Бэйли. Во второй же части мы находим учение Маркса о формах стоимости, — учение, которое составляет наиболее оригинальную часть марксовой теории стоимости и совершенно отсутствует у Рикардо и у Бэйли, но которое не может рассматриваться как прямое опровержение идей Бэйли. Этим объясняется тот любопытный факт, что в заметках Маркса против Бэйли в третьем томе «Теорий прибавочной стоимости» мы находим аргументацию, развитую им впоследствии в первом разделе первой главы «Капитала», но ещё не находим тех идей, которые легли в основу третьего раздела, а именно учения о различных формах стоимости и учения о полюсах стоимости^[68]. В разделе «Теорий», посвящённом Бэйли, Маркс все ещё имеет в виду только наиболее развитую, всеобщую или денежную форму стоимости и ещё не выясняет развития обоих полюсов стоимости.

Но если полемика против Бэйли ещё не привела Маркса непосредственно к анализу различных форм стоимости и полюсов стоимости, то она, во всяком случае, подготовила для этого путь. Основной порок концепции Бэйли заключался в том, что он, во-первых, смешивал стоимость с меновою стоимостью и, во-вторых, обращал внимание исключительно на количественную определённость менового отношения^[69]. Первая ошибка Бэйли была разоблачена Марксом уже в «Теориях», где он провёл резкое различие между «стоимостью» и различными «выражениями стоимости». Это ясно проведённое различие должно было привести Маркса к необходимости дать отдельный анализ, с одной стороны, стоимости, а с другой стороны — меновой стоимости. Правда, в «Теориях» Маркс главное своё внимание посвятил ещё первой задаче, которую он в последствии развил дальше в 1—2 разделах первой главы «Капитала». Специального анализа, различных «выражений стоимости» или форм стоимости Маркс в «Теориях» ещё не даёт. Но необходимость этого анализа прямо вытекала из той общей постановки проблемы, которую Маркс дал в полемике против Бэйли. Специальный анализ стоимости должен был найти своё дополнение в специальном анализе меновой стоимости, который и был дан впоследствии Марксом в 3-м разделе первой главы «Капитала». Можно предположить, что, когда Маркс приступил к специальному анализу меновой стоимости, он посвятил главное своё внимание преодолению второй из отмеченных им ошибок Бэйли, который ограничивался исследованием количественной стороны меновой стоимости. В противоположность Бэйли, Маркс выдвинул на первый план качественную сторону меновой стоимости и благодаря этому пришёл к своему учению о полюсах стоимости и о различных формах стоимости.

В одном существенном пункте мы можем найти в заметках Маркса против Бэйли более ясный зародыш идей, развитых Марксом впоследствии в его учении о формах стоимости.

Анализ различных форм стоимости, данный Марксом в третьем разделе первой главы «Капитала», имел главною своей целью доказать, что «простая товарная форма есть зародыш денежной формы»^[70]. В письме к Энгельсу от 22 июня 1867 г. Маркс, подчёркивая всю важность отдела, о форме стоимости, прибавляет: «Господа экономисты проглядели до сих пор чрезвычайно простую вещь, а именно, что форма: 20 аршин холста = 1 сюртуку, есть лишь неразвитая основа формулы: 20 аршин холста = 2 фунтам стерлингов»^[71]. Тут же Маркс указывает, что анализ простой формы стоимости, отсутствовавший в «Критике политической экономии», дан им впервые в «Капитале»^[72].

Если мы признаем, что в третьем разделе первой главы «Капитала» Маркс ставил себе целью свести денежную форму стоимости, в которой товар приравнивается всеобщему эквиваленту, к простой форме стоимости, в которой один товар приравнивается другому товару, — то слабый зародыш этой мысли мы найдём в заметках Маркса против Бэйли. Бэйли утверждал, что только повседневная привычка выражать стоимости всех товаров в деньгах могла вызвать представление о том, будто товары обладают абсолютною стоимостью. Если бы мы сравнивали холст не с определённою суммою денег, а с другим конкретным товаром, например сюртуком, хлебом, кофе и т. п., мы, по мнению Бэйли, легко убедились бы в чисто относительном характере стоимости. Эти рассуждения Бэйли вызывают следующую отповедь со стороны Маркса: «Господин Бэйли полагает, что, если мы будем иметь в виду только два товара, обменивающихся друг на друга, то само собою станет очевидным чисто относительный характер стоимости в его смысле. Осел! Как будто при двух товарах, обмениваемых друг на друга, — двух продуктах, которые относятся друг к другу как товары, — необходимость сказать, почему они тождественны, является менее настоятельною, чем при тысяче товаров»^[73]. Как видим, полемика против Бэйли толкала Маркса в сторону постановки проблемы обмена двух товаров друг на друга, т. е. в сторону анализа «простой формы стоимости». Однако мысль Маркса неохотно направлялась в эту сторону. Маркс не считал ещё нужным выделять для специального анализа случай обмена двух товаров друг на друга (или простую форму стоимости). Такой специальный анализ, по-видимому, казался ему ещё излишним и с исторической, и с логической точек зрения. С исторической точки зрения Маркс не мог не понимать, что случайный обмен двух продуктов друг на друга предшествовал развитию товарного хозяйства и меновой стоимости. Непосредственно вслед за цитированными словами Маркс прибавляет: «Вообще там, где существовали бы лишь два продукта, продукт никогда не развился бы в товар и, следовательно, никогда не развилась бы меновая стоимость товара»^[74]. Поскольку Маркс ставил себе целью понять законы развитого товарного хозяйства и развитой меновой стоимости, он, очевидно, считал ещё нужным начинать своё исследование с всестороннего обмена продуктов как товаров, а не с обмена двух продуктов друг на друга.

Итак, с исторической точки зрения специальный анализ обмена двух продуктов друг на друга представляется ещё Марксу в период его полемики с Бэйли излишним. Что же касается логической ценности такого анализа, то Маркс, по-видимому, в этот период ещё полагал, что такой анализ может дать нам мало нового по сравнению с анализом обмена товара, на «тысячу» других товаров (или на определённую сумму денег). В обоих случаях мы одинаково должны ответить на вопрос, «почему они (товары) тождественны», т. е. должны вскрыть тождество их социальной природы, единство их как стоимостей. Единство социального содержания всех перечисленных актов обмена ещё заслоняет от глаз Маркса различие их форм. Всецело поглощённый поисками единой субстанции товаров, т. е. стоимости, Маркс не уделяет достаточно внимания различию форм стоимости. «Каким образом могу я представить x хлопка в y денег? Вопрос этот сводится к тому, каким образом моту я вообще представить один товар в другом товаре, или представить товары как эквиваленты? Ответ на этот вопрос может дать только развитие стоимости независимо от способа представления одного товара в другом товаре»^[75]. Здесь Маркс вплотную подходит к постановке вопроса о связи между денежною и простою формами стоимости. Правда, и здесь он склонен ещё выдвигать на первый план единство их содержания по сравнению с различием их форм, но все же вопрос о различии этих форм был уже поставлен, а для разрешения его был нужен специальный анализ «формы стоимости, или меновой стоимости», разработанный Марксом впоследствии в «Капитале».

Мы можем подвести итоги. Своеобразие структуры первой главы «Капитала» заключается в том, что Маркс дал отдельно анализ стоимости и анализ меновой стоимости. К этому строгому разграничению понятий Маркс пришёл, по-видимому, в ходе своей полемики против Бэйли. Маркс причисляет Бэйли к тем немногим экономистам, которые «занимались анализом формы стоимости»^[76]. В то время как классики сосредоточили своё внимание на стоимости, а форму стоимости рассматривали как нечто внешнее и безразличное, Бэйли впал в противоположную ошибку. Он обратил главное своё внимание на множественность выражений стоимости и вообразил, что «указанием на эти пёстрые относительные выражения одной и той же товарной стоимости он уничтожил всякую возможность определить понятие стоимости»^[77]. Чтобы отразить нападки Бэйли, грозившие опрокинуть всю теорию трудовой стоимости, Маркс должен был провести резкое различие между «стоимостью» и «выражениями стоимости», а отсюда логически вытекала необходимость дать отдельно анализ стоимости и анализ меновой стоимости. Но преодолеть окончательно критику Бэйли можно было только путём заполнения пробела в учении Рикардо. Перед Марксом, таким образом, стояла двуединая задача. Он должен был, во-первых, за множественностью выражений стоимости вскрыть лежащее в их основе единство, т. е. стоимость (и в последнем счёте труд), и, во-вторых, показать, каким образом одна и та же стоимость может быть выражена в самых различных формах стоимости. В противоположность Бэйли, Маркс в 1—2 разделах первой главы «Капитала» ведёт своё исследование от меновой стоимости к стоимости. В отличие от классиков, он дополняет учение о стоимости учением о «форме стоимости, или меновой стоимости», изложенным в 3-м разделе той же главы. Необходимостью расположить своё исследование по двум противоположным руслам и объясняется своеобразная структура первой главы «Капитала».